Лискевич Н.А.,
канд. ист. наук,
ведущий научный сотрудник
ИПОС ТюмНЦ СО РАН
В рамках широкомасштабного проекта «Сохранение исторической памяти о крестьянских восстаниях 20-х годов ХХ века как способ достижения гражданского мира: цифровая и перформативная перспективы», реализуемого Институтом независимых исследований в области образования, при поддержке Фонда Президентских грантов проводились экспедиционные работы на территории Тюменской и Тамбовской областей [4]. В программе полевых исследований было поставлено несколько основных вопросов: глубина семейной памяти, границы малой группы; семья и восстание, последствия восстания для членов семьи, специфические факты истории восстаний (исторически подтверждённые и широко распространённые слухи), память о восстании в культурном ландшафте, «опредмечивание» памяти, трансляция памяти через официальные институты, оценка практик памяти, восстание и медиа, механизмы передачи исторической памяти и механизмы забвения.
Наш доклад представляет результаты полевых исследований в Армизонском и Абатском районах Тюменской области. Выбор населённых пунктов для полевой работы определялся наличием братских могил жертв колчаковского террора и Гражданской войны [2, 3], установлением в ходе предыдущих интервью потенциальных респондентов, качеством доступных для проезда дорог. Основным методом для сбора материалов было полуформализованные интервью по заранее составленной программе, при отборе респондентов использовалась «восьмиоконная выборка» [5]. Дополнительным методом сбора информации по теме исследования стало копирование материалов местных СМИ, данных из архивов библиотеки, Абатского краеведческого музея и личных архивов респондентов.
Семейная история. Семья и восстание
Глубина семейной памяти у респондентов ограничивается знаниями о двух-трёх поколениях ― родители, деды, реже прадеды. Качество и полнота семейной памяти в большинстве случаев обусловлены совместным проживанием в межпоколенных семьях ― дети, родители, дедушки и бабушки. Именно третье поколение чаще всего обеспечивало устойчивую передачу исторического опыта и семейной памяти, которые респонденты получили в детстве (до 8‑12 лет) либо в «осознанном» возрасте (после 20‑25 лет и старше). Разрыв исторической преемственности между поколениями был связан с раздельным проживанием малых семей, ранним уходом из жизни старших родственников и родителей. По упоминаниям и контексту рассказов респондентов, в 1920-е годы отмечалась активная ротация населения. Вероятно, это было связано со стратегиями адаптации семей к новым социально-экономическим и административно-политическим условиям. Среди основных стратегий можно выделить переезд семьи в более глухие и отдалённые места (чтобы «пересидеть»), отъезд семьи в другой регион, принятие правил нового времени и попытки сделать карьеру на месте для защиты уязвимых родственников. Скорее всего, переезды были характерны, прежде всего, для «скомпрометированных» семей (мобилизация члена семьи в армию белогвардейцев или белочехов, выступление в партизанском/повстанческом отряде, зажиточность и пр.). Возможно, такие переезды сопровождались последующим умолчанием о прежнем образе жизни и именах родственников, выступавших против советской власти. Разрыв в передаче исторической памяти может быть связан и страхом перед властями.
По материалам наших интервью, можно предположить, что престижной оказывается память о членах семьи, имеющих неординарную биографию (офицер царской армии, музыкант царской семьи в Санкт-Петербурге). Вероятно, изменяется оценка деятельности некоторых предков, занимавших руководящие посты в 1930-е – 1940-е годы (председатель колхоза, председатель сельсовета), их авторитет и отношения с односельчанами подвергаются критике. В интервью практически нет информации о родственниках, участвовавших в крестьянских восстаниях. Полученные в деревне Жиряки Армизонского района сведения о руководителе партизанского отряда Юдине В.Д., который, по словам потомков, действовал на территории современного Заводоуковского района и в конце 1930-х годов был арестован, не позволяют достоверно определить, в какие годы это было и с какой целью.
Результаты экспресс-опросов показывают, что в семьях не сохранилась память об участии предков и их односельчан в восстаниях. Но, возможно, это связано с нежеланием делиться с посторонними людьми потаёнными семейными знаниями. В большинстве рассказов звучали сюжеты о героях – борцах за советскую власть. Фамилии/клички предводителей и участников повстанческих отрядов малоизвестны. Вероятно, судя по рассказам респондентов, большинство из них продолжало жить своей жизнью, в особо опасные периоды скрываясь в изолированных и труднодоступных местах (острова на озёрах, болота, камыши). В период продразвёрстки приходилось прятать зерно, закапывать его в мешках во дворе усадьбы, закапывать в ямах в лесу, либо устраивать качественные тайники, соединённые подземным ходом с подполом дома. Зажиточные крестьяне надеялись «переждать» смутный период, защищая свою жизнь и собственность. Одним из способов стала эскалация конфликта и вооружённое сопротивление, другим ― добровольная передача имущества и переселение в более глухое место, третий способ связан с социальной мимикрией для защиты своих родных. Особые трудности испытывали жители староверческих сёл (к примеру, Жиряки), которым приходилось защищать не только собственность, но и скрывать свои религиозные убеждения.
В последующем отношения между односельчанами нормализовались, что отразилось в заключении браков между людьми с разным социальным статусом, сочувствии к раскулаченным и сосланным, поддержке в период репрессий и Великой Отечественной войны. В разговорах о жертвах подчеркивается, что определить степень потерь у разных участников событий сложно, жертвами были все.
Специфические факты истории восстаний (исторически подтвержденные и широко распространенные слухи)
Среди полученных сюжетов, которые удалось связать с событиями Гражданской войны и, предположительно, крестьянских восстаний, выделяются описания жестоких расправ, садизма, убийств, физических наказаний, посягательства на собственность людей, а также убегания мужчин на острова, в болота для пережидания опасных ситуаций. Наши современники объясняют агрессивное поведение людей отчаянием, озлоблением, полным непониманием сложившейся ситуации, распространением мародёрства.
В большинстве рассказов хронология событий при описании постреволюционных лет спрессована и объединяет мятеж белочехов, войну с Колчаком и крестьянские восстания: «Чехи, белогвардейцы с кулаками это восстание поднимали. Колчак тут был в это время» (Б.Л.С., село Жиряки Армизонского района). Описывались сюжеты пыток и расправы с сочувствующими советской власти, их последующем погребении в братских могилах в сёлах Армизон, Южно-Дубровное, деревнях Гоглино и Новорямово, Жиряково: «Когда восстание подавили, мужиков наших, прадеда моего Лифантия, братья его ― там в братской могиле… Их вилами перекололи (Б.Л.С.), А бабушка Надя – она с Меньшикова, у неё девичья фамилия Меньшикова, это с маминой стороны. Она рассказывала, что сестру в амбаре закрыли, на груди звезду вырезали и на спине. За то, что красных поддерживала» (Б.Л.С.).
В Армизонском районе звучали рассказы о сражениях между красноармейцами и белогвардейцами: «Отец рассказывал, что ему дедушки, бабушки рассказывали, что сидели в подполье, и над деревней только свист стоял – снаряды палили. И с курганской стороны шли, и с дубровинской стороны шли» (К.И.Ф., д. Жиряки Армизонского района). Во время боёв местные жители прятались в подпол, погреб. Места погребения белогвардейцев сохранились в памяти старшего поколения, опознавательных знаков на их братских могилах нет. В Южно-Дубровном была специальная избушка, называемая «покаянка», в которую складывали трупы для опознания родственниками. Неопознанные останки хоронили местные жители на окраине деревенских кладбищ. В деревне Жиряки для уборки трупов создавались специальные отряды, которые топили погибших в озёрах, болоте, закапывали в братских могилах.
Мужчины, опасаясь мобилизации, скрывались на островах посреди озёр, либо в болотах, в камышах: «Дедушке Ливану 18 лет было, он три дня в камышах сидел, прятался (Б.Л.С.). Они больше идут по ветке староверов. У нас живут в Южно-Дубровном, деревни Сухая, Орлово, Жиряки. Оттуда тоже уходили. Они уходили на Ларзы, это озёра большие, Чёрное. Они на лодке приплыли к семье, взяли поесть, и опять уплыли. Здесь ушли в лес. И отсидеться в кустах, противостояния не было» (В.А.А., с. Армизон).
Сюжеты об изъятии продуктов у населения сопровождаются описаниями способов прятать зерно и последующими наказаниями за это, в большинстве рассказов образ истязателей ассоциировался только с «белыми»: «Деда белые понужали кнутами. Хлеб забирали, пшеницу, из-за пшеницы, наверное, и лупили. Она была в амбаре, её нашли, и деда избили кнутами. …У нас возле Новорямово в ряму (лесу) много ям было накопано, зерно прятали в ямах. У деда пшеницу отобрали. Может, ишо кого ловили. Это белогвардейцы отобрали» (Е.П.Ф., с. Армизон).
В Абатском районе наиболее известны сюжеты о Челноковском восстании и командире партизанского отряда в Челноковской волости Ершакове Н.Н. Известен руководитель крестьянского восстания в селе Челноково ― Александр Коротков, его «армия» была захвачена в январе 1921 года. В рассказах о наказаниях, расстрелах, о погребённых в братских могилах, об одиночных захоронениях простых крестьян и борцов за советскую власть в сёлах Абатское, Старая Маслянка, Тушнолобово и Челноково в качестве карателей упоминаются белогвардейцы. В Старой Маслянке помнят рассказы старших родственников, как жители деревни прятались в стогу сена во время обстрелов в ходе боёв между красными и белыми. Уроженец села Марухи Абатского района Шохирев В.А. вспоминал, что его дядя сидел «в столбе» в Челноково и его потом казнили; во дворе дома его родителей уже в конце 1940-х годов был найден подземный «потайник», обложенный кирпичом, в котором, вероятно, прятали зерно.
Память о восстании в культурном ландшафте.
«Опредмечивание» памяти
Основным способом опредмечивания памяти была установка памятников на братских могилах, с посвящением «борцам за советскую власть», «жертвам Гражданской войны» и т.п. Сведений о сохранении в семьях предметов, ассоциированных с крестьянскими восстаниями, мы не получили, за исключением записей очевидцев событий. Копии и оригиналы подобных записей хранятся в музее, архивном отделе администрации, в личных архивах краеведов.
Основные места памяти в Армизонском и Абатском районах Тюменской области ― это мемориальные зоны с установленными памятниками, которые располагаются в пределах поселения. Памятники в виде обелисков, стел в честь борцов за советскую власть и жертв Гражданской войны стали сооружать на местах братских могил, одиночных захоронений и местах массовых расстрелов с середины 1930-х годов. Такие мемориальные зоны наделяются особым символическим значением: возле них проводились мероприятия, связанные с изменением статуса школьников (к примеру, приём в пионеры, последний звонок для выпускников), празднества и митинги, посвящеённые историческим событиям ― Дню революции, Дню победы. Со второй половины XX века в населённых пунктах устанавливают памятники односельчанам, не вернувшимся с Великой Отечественной войны. В современной ритуальной практике официальных (День победы, чествование героев-афганцев) и частных (к примеру, свадьба) мероприятий эти мемориалы стали местом обязательного посещения, с возложением цветов. Кроме того, к официальным местам памяти относятся мемориальные доски, воинские захоронения погибших в горячих точках. В селе Армизон установили памятный знак на территории, где располагалась разрушенная церковь.
Помимо официальных, внесённых в государственный реестр, всем известных и обозначенных монументальными сооружениями или специальными знаками мест памяти, можно выделить и особые составляющие культурного ландшафта, которые сохраняются в основном только в памяти представителей старшего поколения ― это места массовых захоронений убитых во время Гражданской войны (к примеру, место массового захоронения белогвардейцев на окраине кладбища в селе Челноково, Абатский район; место захоронения красноармейцев с утраченным в годы Великой Отечественной войны обелиском в окрестностях села Жиряково, Армизонский район). В деревне Жиряково Армизонского района в 2013 году по инициативе и на средства братьев Курышкиных, уроженцев села, поставлен крест в память их деда Курышкина П.К. и всех жиряковцев, чьи могилы безвестны. Эта инициатива была согласована с главой районной администрации Е.М. Золотухиным и священником церкви Прокопия Устюжского в селе Армизон отцом Алексием, который освятил поставленный памятный крест.
Тема «примирительных» памятников всем жертвам крестьянских восстаний в обществе не обсуждается. Во время интервью вопрос о необходимости установки такого памятника вызывал у респондентов разные реакции ― от полной поддержки до отторжения возможности появления «общих» памятников. В то же время в деревне Жиряково группой активистов с участием Ударцевой Е.Ф. разрабатывалась идея о создании аллеи памяти и установки памятника жертвам Гражданской войны и крестьянских восстаний, была продумана его форма и символика. Но эта инициатива не получила поддержки у районных властей и односельчан.
Трансляция через официальные институты.
Оценка практик памяти. Восстание и медиа
В последние 10‑15 лет в нашей стране наметился тренд в изучении истории семьи и составлении родословий. В Абатском и Армизонском районах в рамках генеалогических исследований изучается и история населённого пункта, района. Краеведы активно используют интернет-ресурсы, работают с материалами метрических книг, ревизских сказок и Всероссийской переписи населения 1897 года, выложенные в свободном доступе на сайтах государственных архивов. Мотивацией для сбора материалов и составления родословий у школьников становятся задания в рамках школьной программы, а также мероприятия и конкурсы районных отделов образования.
В ходе разговоров о необходимости сохранения/забвения памяти о трагических событиях 1920-х годов большинство респондентов придерживались твёрдого убеждения о восстановлении и сохранении исторической памяти, передаче этих знаний подрастающему поколению («но без реализма»), чтобы в последующем не повторять ошибок прошлого, так как «в Гражданской войне победителей нет», в «войне со своими героев нет».
Очень важным способом поддержания исторической памяти о Гражданской войне и крестьянских восстаниях становятся публикации статей и материалов в местных средствах массовой информации («Тюменская правда», «Армизонский Вестник», «Сельская новь»). Эта пресса доступна всем жителям районов, и публикации на исторические темы вызывают большой интерес читателей. Как правило, в бытовой практике поднятые газетой темы обсуждаются в семье, на работе. В учреждениях культуры и образования (к примеру, музей, школа, библиотека и т.п.) составляются тематические папки, в которых собирают подборки статей в виде вырезок или ксерокопий, к ним добавляют исследовательские работы школьников и студентов. Латентная форма исторической памяти и её возобновление актуализируются в юбилейные годы, что может быть связано с общими директивами по экспресс-сбору, анализу и представлению материалов по теме, либо в результате планомерной целенаправленной работы.
Просмотр тематических папок в центральной библиотеке Армизонского района и Абатском краеведческом музее предсказуемо показал, что всплеск публикаций, посвящённых событиям конца 1910-х - начала 1920-х годов приходился на 1967‑1968-й, 1987‑1988-й, 2017‑2018-й годы. В 1960-е и 1980-е годы в опубликованных материалах освещается подвиг борцов за советскую власть, в том числе в подавлении кулачества/бандитов/карателей. Статьи, очерки, заметки были написаны местными журналистами, краеведами, очевидцами событий. В 2010-е годы, помимо содержательных публикаций краеведов и местных журналистов, на страницах районной прессы появляются аналитические материалы историков, профессиональных исследователей событий 1920-х годов (к примеру, О.А. Винокурова, А.А. Петрушина и др.). Так в 2014‑2017 годах в «Армизонском Вестнике» была опубликована книга Винокурова О.А. «Забытые сражения: Гражданская война в Армизонском районе» [1].
В краеведческой литературе, изданной к восьмидесятилетнему и девяностолетнему юбилею Абатского района, представлены обзоры наиболее важных событий в истории края, связанных в том числе и с Гражданской войной и крестьянскими восстаниями. Авторы‑составители книг Везель А.С., Денисова А.А., Александрович Л.А. обобщили архивные материалы, музейные документы, воспоминания старожилов. В Армизонском районе писатель и поэт Баранов Ю.А., работавший ранее директором Южно-Дубровинской школы, издаёт книги за свой счёт. В основе его работы ― художественная обработка реальных фактов из жизни земляков, рассказов очевидцев событий 1920-х годов.
В учреждениях культуры и образования районов (центральные библиотеки, школьные библиотеки, Абатский районный музей, школьные музеи) сотрудники составляют тематические папки, в том числе с материалами о братских могилах борцов за установление Советской власти 1918‑1922 годов, делают подборки документов по истории района, собирают рукописи исследовательских работ школьников и студентов.
Механизмы передачи исторической памяти и механизмы забвения
В личной памяти пожилых респондентов сохранились перипетии конца 1920-х ‑ 1930-х годов ― раскулачивание, ссылки, аресты, образование коммун, работа в колхозах, которые можно относительно достоверно атрибутировать, выясняя возраст человека в это время, либо сопоставляя с другими событиями, датировка которых известна. Более ранние события, известные по воспоминаниям старших родственников или по литературе, распадаются на отдельные сюжеты, логически не связаны, не имеют точной хронологии и детальной характеристики персонажей, и, на первый взгляд, не отрефлексированы. В рассказах большинства респондентов акцентируется период Великой Отечественной войны, в том числе участие родственников в боевых действиях, работа в тылу, мемориальные практики, связанные с почитанием памяти ветеранов войны.
Отмечается очень сильная размытость памяти о крестьянских восстаниях. Описание событий, возможно, связанных с восстаниями, происходят в контексте рассказов о Гражданской войне, колчаковщине, чехословацком мятеже. Почти все респонденты отмечали только две стороны среди участников событий 1918‑1920-х годов ― «красные и белые», маркировка «наших» и «врагов» проводилась в привычном идеологическом диапазоне.
При характеристике «партизан»/«повстанцев»/«кулаков»/«бандитов» у респондентов были затруднения в определении их роли в событиях 1920-х годов, в какие годы происходили эти события, по каким причинам, против кого они боролись. При этом практически все респонденты отмечали изменение отношения к кулакам, оценивая их как трудолюбивых крестьян, крепких хозяев, часто оказывающих помощь бедным соседям, безвинно пострадавших.
Причины восстания трактуются однозначно ― нельзя у людей забирать всё, доводить до полного отчаяния; при этом подчёркивается, что застрельщиками восстания были женщины ― так называемый «бабий бунт». В нарративах разделяются повстанцы и бандиты. К бандитам относят мародёров, которым приписываются убийства односельчан и издевательства над людьми (к примеру, банда Булатова, Никашкина банда). В материалах отдела ЗАГС Армизонского района в записях о рождении за 1921 год есть упоминания об убийствах отцов новорожденных как «повстанцами», так и «бандитами».
По результатам полевой работы мы можем предполагать слабую сохранность исторической памяти о крестьянских восстаниях у большинства населения, даже представителей старшего поколения (1930-х годов рождения). Основным источником и главным каналом передачи и аккумуляции информации о восстаниях стали средства массовой информации, в том числе интернет, научные издания, публицистика. Но для получения и усвоения этой информации необходима мотивация в виде исследовательского интереса, личной заинтересованности человека, либо внешние императивы, связанные с учёбой, профессиональной необходимостью, модой и т.п. Осмысление трагических событий 1921 года даёт дополнительную возможность понять недопустимость гражданской войны и раскола общества/локального сообщества, последствия тотальной диктатуры и террора, объективно оценить исторические роли участников восстания, восстановить подробности локальной истории.
Угасание исторической памяти о крестьянских восстаниях во многом связано с разрывом межпоколенной передачи информации, её фрагментарностью и идеологической односторонностью. Память о неправомерности действий всех участников конфликтов, сопровождающейся жестокостью и несправедливостью, после стабилизации жизни в стране, вероятно, передавалась очень ограниченно, либо скрывалась из-за страха перед властями. Представители повстанцев и, возможно, члены их семей, подверглись репрессиям, были арестованы, убиты или вынуждены были скрываться. В то же время, деятельность «борцов за советскую власть» была мифологизирована, а главные действующие персонажи вошли в пантеон местных революционных героев. Поэтому знания о факте восстаний были, но освещались они в СМИ, учебной, научной и художественной литературе с одной позиции. Даже в наше время полученные стереотипы меняются с трудом, что отражается в определении «наших» и «врагов» как «красных» и «белых». При этом в современной исторической памяти повстанцы, как защищавшие свой уклад люди, оказываются либо вне оценочных полюсов, либо вообще вне контекста событий 1921 года.
Примечания:
- 1. Винокуров О.А. Забытые сражения: Гражданская война в Армизонском районе [электр. текст] / Портал СМИ Тюменской области. URL: http://tyumedia.ru/165688.html
- Перечень объектов культурного наследия, расположенных в Абатском районе / Перечень объектов культурного наследия Тюменской области. URL: https://admtyumen.ru/ogv_ru/society/culture/object2/abatsk.htm
- Перечень объектов культурного наследия, расположенных в Армизонском районе // Перечень объектов культурного наследия Тюменской области. URL: https://admtyumen.ru/ogv_ru/society/culture/object2/cultura_armizon.htm
- После бунта: память о Тамбовском и Западно-Сибирском восстаниях. URL: http://warandpeasant.ru/
- Штейнберг И. Е. Логические схемы обоснования выборки для качественных интервью: «восьмиоконная» модель // Социология: методология, методы, математическое моделирование (4М). 2014. № 38. C. 38‑71.
Краеведческая конференция "Наше наследие":материалы докладов и сообщений,- Ишим, 2018.- СС. 16 - 20
