«ЗАВОДОУКОВСКИЙ КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ»

А.А. СеВОСТьЯНОВ,
научный сотрудник
МАУК ЗГО «Заводоуковский
краеведческий музей»

16 ноября 2014 года исполнится 110 лет со дня рождения Александра Сергеевича Москалёва. Жизнь этого талантливого авиаконструктора делится на два периода. Первый этап – работа в авиапромышленности – довольно хорошо известна исследователям в первую очередь благодаря автобиографической книге А.С. Москалёва «Голубая спираль». В ней автор дал подробное описание своего жизненного и творческого пути с первых шагов на ленинградском заводе «Красный лётчик» до перехода на работу Ленинградскую военно-инженерную академию им. А.Ф. Можайского.

Второй, академический, период его деятельности известен не так хорошо. А ведь именно на время работы Александра Сергеевича в Академии им. Можайского приходится превращение талантливого конструктора и организатора производства в одного из ведущих авиационных учёных, наставников молодых инженеров воздушного флота, профессора.

Перипетии своей академической жизни, подводные камни научного поиска, трудности и успехи, окончательно отполировавшие бриллиант его научной мысли, Александр Сергеевич Москалёв подробно описал во втором томе своих воспоминаний. К сожалению, вторая часть «Голубой спирали» так никогда и не увидела свет. Но дочь А.С. Москалёва, Вевея Александровна, передала рукопись его мемуаров Заводоуковскому краеведческому музею. Благодаря этому щедрому дару мы можем не только ознакомиться с малоизвестными страницами жизни авиаконструктора и учёного, но и увидеть «творческую кухню» автора, его правки и редакции, превращающие просто интересную историю в настоящий научный триллер.

Итак, «…в июле 1948 года я устроился старшим преподавателем кафедры динамики полёта в Ленинградскую военно-инженерную краснознамённую академию» [1], - пишет Александр Сергеевич. Это решение нелегко далось А.С. Москалёву, так как он считал себя конструктором и производственником, а не преподавателем и исследователем. Особенно угнетала мысль о том, сколько проектов, задуманных им в этот интереснейший период развития авиации – на заре реактивной эры – остались неосуществлёнными.

Правда, как уже рассказывала в своём докладе «Голубая спираль – 2» на прошлой конференции Т.С. Воеводина, настоящую отдушину Александр Сергеевич нашёл в преподавательской деятельности, в курировании дипломных проектов слушателей академии.

«Естественно, что многое из задуманного, но не осуществлённого, появлялось в проектах слушателей, с которыми я работал с увлечением…

Особенно охотно я занимался проблемой использования и развития дельта-крыльев для сверхзвуковых, гиперзвуковых самолётов и других летательных аппаратов. Вместе со слушателями я продолжал изучать их, изыскивая характеристики с наиболее высокими ЛТХ. Уже на курсовых проектах слушатели ставили эксперименты и использовали аэродинамическую лабораторию академии» [2].

Не порывая ещё окончательно с мечтой вернуться к производственной деятельности, Александр Сергеевич внимательно следил за всеми авиационными новинками. А их в этот период научно-технической революции было немало.

«Интересно было следить за новыми направлениями в развитии авиации. Особенно интересна была задача развития сверхзвуковой бомбардировочной авиации, особенно стратегической, как наиболее сложной» [3].

Высокий интерес к этой теме объяснялся далеко не только чисто научным желанием сделать первые шаги в неизведанное. Были к этому и вполне практические, даже можно сказать политические предпосылки.

Позвольте мне привести довольно обширную цитату из книги Александра Сергеевича: «Вскоре пришли тактико-технические задания тем научно-исследовательских работ, и наиболее важной указывалась тема по исследованию перспектив развития лётно-технических характеристик дальних сверхзвуковых бомбардировщиков, которую предлагалось как обычно выполнить в течение 2 лет (1954 – 1956 гг.). Главной задачей являлась оценка возможности получения на дальних сверхзвуковых бомбардировщиках большой дальности на сверхзвуковом режиме полёта без дозаправки в пути топливом. В работе требовалось обосновать решение, позволяющее УВВС опереться на академию в своей технической политике по дальнейшему направлению развития стратегической авиации. Работу ввиду её важности предлагалось довести до конкретных конструкторско-компоновочных решений и дать обоснованные предложения по проектным лётно-техническим требованиям для промышленности. И в самом деле, успешное решение задания, выданного академии, имело особую остроту для НТК ВВС и страны в целом.

Отгремели бои Великой Отечественной войны, но перед Советским Союзом появились новые заботы, появился весьма опасный потенциальный противник – западные империалисты во главе с США. Американцы, создав и применив первыми атомную бомбу над Хиросимой и Нагасаки, возомнили себя монополистами оружия массового поражения, способными вести успешную войну с любым противником.

Появление у Советского Союза атомной, а затем и водородной бомбы, хотя несколько и поубавило пыл агрессоров, но тем энергичнее в США стали готовиться к нападению на Советский Союз, стремясь использовать оставшийся шанс – отсутствие у Советского Союза эффективных средств доставки ядерного оружия до США. Так как основной потенциальный противник был далеко за океаном, а баллистических ракет дальнего действия у Советского Союза ещё не было, то доставка ядерного оружия до США могла быть осуществлена только с помощью дальних самолётов-бомбардировщиков, имевших дозвуковые скорости полёта. Если в Великой Отечественной войне главный противник Советского Союза – гитлеровская Германия – был сравнительно близко от наших аэродромов, то новый, будущий противник – США, – находился на расстоянии от 7 до 9 тысяч км и пока чувствовал себя в безопасности.

…существующая дозвуковая стратегическая авиация – носитель ядерного оружия была способна совершать беспосадочные и бездозаправочные полёты до североамериканского континента и обратно, но скорости полёта явно не хватало, чтобы обеспечить самолёту достаточно высокую живучесть. Основной противник дальнего бомбардировщика, истребитель-перехватчик, уже достиг сверхзвуковой скорости полёта, а зенитные средства являлись хорошим ему помощником в перехвате и уничтожении дальних бомбардировщиков. Значительное превосходство истребительной авиации в скорости и высоте полёта над дальними бомбардировщиками не могло в то время (быть) компенсировано их средствами защиты, а поэтому существовала высокая вероятность уничтожения ДБ на их дальнем пути, который они могли преодолеть не менее чем за 10 – 12 часов.

Перед оголтелыми американцами типа Голдуотера, Уолеса и других легко могла возникнуть идея разделаться, пока не поздно, с социалистическим лагерем и прежде всего с Советским Союзом путём массированного нападения бомбардировочной авиации, сопровождаемой дальними истребителями, размещёнными в странах НАТО, СЕАТО, СЕНТО и т. д. Но пока ещё мало было запасов ядерных снарядов и сильна была советская истребительная авиация.

Вот в такой обстановке и возник запрос, а можно ли создать дальнюю стратегическую авиацию, обладающую сверхзвуковыми скоростями и большой высотой полёта. В этом случае обстановка резко менялась и противник, прежде чем броситься в ядерную авантюру, должен был подумать о безопасности своего дома за океаном» [4].

Нам, живущим в начале ХХI века, эти слова кажутся отголоском пропаганды холодной войны. Но достаточно просто взглянуть на карту размещения баз стратегической авиации США вокруг границ Советского Союза, чтобы понять, что для людей того времени возможность безнаказанного удара наших вероятных противников была постоянной кошмарной реальностью. Люди же, близко знакомые с положением дел в авиации, прекрасно понимали, что адекватного ответа на эту угрозу наша страна дать просто не может.

Так что одной из первых научных проблем, вставших перед Александром Сергеевичем при переходе в академию им. Можайского, стал вопрос совершенствования стратегического бомбардировщика. Именно эта научная проблема на долгие годы стала главным направлением работы А. С. Москалёва.

«Незадолго до моего перехода на кафедру конструкции и прочности самолётов академии в 1952 – 53 годах НТК ВВС была предложена тема научно-исследовательских работ по исследованию путей развития лётно-технических характеристик дальних бомбардировщиков. Проблема развития дальних бомбардировщиков начинала остро интересовать ВВС, т. к. бомбардировщики являлись в то время основными и пока единственными носителями ядерного оружия» [5].

В академии за выполнение работ по новой теме взялся Игорь Вячеславович Четвериков – давний коллега и оппонент Александра Сергеевича. Чем ближе подходило время завершения работ, тем больший коллектив подключался к работе над этой проблемой. Принял участие в ней и Александр Сергеевич.

«Мне досталось исследование аэродинамических характеристик существующих дальних бомбардировщиков, варианты которых для расчёта были выбраны И.В. Четвериковым… Работы оказалось непочатый край, а времени оставалось менее полугода. С большим трудом, общими усилиями кое-как закончили научно-исследовательские работы, скомпоновали и отпечатали. До отправки заказчику руководитель научно-исследовательского отдела инженер-полковник М.И. Марусенко предложил провести семинар с докладом Четверикова и содокладом внутреннего оппонента начальника кафедры динамики инженер-полковника Н.П. Борисова, поскольку проблема носителей ядерного оружия с каждым днём становилась всё более острой, и интерес заказчика к работе резко возрастал» [6].

На этом семинаре стало окончательно ясно, что предложенная И.В. Четвериковым концепция развития дозвуковых стратегических бомбардировщиков уже не отвечает требованиям, предъявляемым ВВС. «Представитель НТС ВВС заявил, что тема НИР очень важная и её нужно было решать более серьёзно, что вопрос о перспективах развития дозвуковых бомбардировщиков не проблема и вопрос здесь ясен, но главная задача – это установление возможностей создания дальних сверхзвуковых бомбардировщиков, способных обеспечить доставку ядерных боеприпасов на территорию нового потенциального противника, находившегося за океаном» [7].

Такое решение было тяжёлым ударом по Игорю Вячеславовичу Четверикову, видевшему в данной работе свою докторскую диссертацию, да и по престижу всей Ленинградской военно-инженерной Краснознамённой академии. Да и было от чего впадать в уныние: страна требовала решения проблемы ядерного паритета, а передовая авиационная наука оказалась не в силах предложить Родине путь выхода из этого тупика.

«Время шло, и наконец правительство запросило мнение о дальних сверхзвуковых бомбардировщиках Главкома ВВС, а НТК УВВС – ЦАГИ - о возможности создания такого дальнего сверхзвукового бомбардировщика в ближайшие 10 – 15 лет. Своего мнения, по привычке опираться на ЦАГИ, у НТК ВВС не было, хотя в его среде находился крупный учёный-аэродинамик, профессор, генерал Владимир Сергеевич Пышно́в.

А при чём здесь аэродинамика, спросите вы. А при том, что дальность полёта самолёта в первую очередь зависит от его аэродинамического качества, а было уже известно, что качество самолёта при переходе его на сверхзвуковой полёт резко снижается.

В то время начальником ЦАГИ был учёный-аэродинамик профессор Владимир Васильевич Струминский, сравнительно ещё молодой человек, весьма живой, энергичный, известный трудами по аэродинамике стреловидных крыльев. Струмнинский сразу уяснил создавшуюся ситуацию и спешно организовал экспериментальные исследования в аэродинамической лаборатории всех известных в то время компоновок самолётов в новой сверхзвуковой аэродинамической трубе Т-113. В результате он установил, что ни одна (!?) из них не даёт должного качества на сверхзвуковой скорости… а отсюда было легко сделать и вывод, что приемлемую дальность полёта дальних сверхзвуковых бомбардировщиков получить невозможно… Получалось, что в лучшем случае дальность полёта можно получить едва ли больше 6 – 8 тыс. км, что было явно недостаточным.

В ЦАГИ никаких других, кроме общеизвестных, компоновок самолётов не рассматривали и по-настоящему глубоко над этой непростой проблемой не работали… «Это закон природы, - заявлял учёный (Струминский). - И ничего с этим сделать нельзя, приходится смириться с таким фактом».

Отсюда следовало, что создание дальних сверхзвуковых бомбардировщиков с приемлемой дальностью полёта оказывается заведомо невозможным.

Об этом Струминский и сообщил председателю НТК ВВС, тот доложил главкому, а главком – министру обороны… Аналогичное мнение имели и зарубежные учёные. Интересно, что в это время американцы пытались решить ту же задачу и обеспечить атомную бомбардировку Советского Союза не только с ближних баз, расположенных в Европе, Азии и Африки, но и с американского континента. В соответствии с рекомендациями своих учёных они создали двухрежимный бомбардировщик «Хастлер» В-58, который обладал значительной дальностью полёта на дозвуковой скорости, а в районе же сильной ПВО «Хастлер» переходил на большую высоту и сверхзвуковую скорость полёта.

Заключение ЦАГИ и совместный доклад главкома ВВС и министра авиационной промышленности правительству заставили страну форсировать работы по созданию дальних баллистических ракет (МБР), способных доставить ядерные заряды до территории США» [8].

Такое заключение ведущего авиационного НИИ в стране очень обрадовало Игоря Вячеславовича Четверикова. В принципе оно устраивало и руководство академии, обсуждавшее только вопрос, как бы поэлегантнее списать неспособность выполнить правительственное задание на новооткрытый «закон природы».

Недовольным осталось только само правительство. Зная об успехах, достигнутых отечественной ракетной промышленностью, сегодня странно видеть то недоверие, с которым высшие чиновники и генералы относились к «прожектам» ракетчиков. Но ситуация со стратегическим паритетом, а точнее с полным его отсутствием, заставляла руководство страны в то время хвататься за самые экзотические возможности. Всерьёз рассматривалась возможность создания межконтинентальных крылатых ракет, буксируемых истребителей сопровождения, подводных лодок – носителей баллистических, крылатых ракет и даже самолётов, разнообразных надводных авианосцев и ракетоносцев, самолётов и даже дирижаблей с атомными силовыми установками или подвесными истребителями и бомбардировщиками. В этом ряду экзотических изобретений сверхзвуковой стратегический бомбардировщик при всех своих теоретических проблемах казался наиболее консервативным вариантом.

Поэтому неудивительно, что «…несмотря на то, что в правительстве уже было подготовлено соответствующее решение по форсированию создания МБР, НТК УВВС продолжала беспокоить судьба дальнего сверхзвукового бомбардировщика. Уж больно легко и быстро было принято новое направление и, видимо, для очистки совести НТК ВВС не только сохранил тему научно-исследовательских работ по дальним сверхзвуковым бомбардировщикам, но и настаивал на её решении» [9].

Неожиданно резко против продолжения работ по этой теме выступил И.В. Четвериков. Он не только наотрез отказался от продолжения своих работ по этой тематике, но и развил бурную агитационную компанию по отклонению от принятия этой темы академией, проявив всё присущее ему красноречие. Надо сказать, что за Игорем Вячеславовичем давно закрепилась слава «Цицерона». Как не без иронии пишет А.С. Москалёв: «…эту славу Четвериков, оказывается, имел ещё в период своей работы в промышленности. Он ухитрялся убеждать заказчиков и приёмщиков своих опытных самолётов в нужных ему решениях по техзаданию, актам, протоколам и пр. Лица, подписавшие их, позднее не могли вспомнить, как это случилось, что они приняли решение не совсем то, какое хотели, а заводить с Четвериковым дискуссии у знавших его большого желания не появлялось» [10].

Руководство академии оказалось в очень непростой ситуации. «Отказываться от научно-исследовательской работы академии тоже было поздно и неудобно, так как по существу и оснований-то особых к отказу (если не признаваться в своей беспомощности) у руководства не было.

Окончательное решение вопроса оставалось за начальником академии генералом Петром Васильевичем Родимовым, который хорошо представлял себе важность темы и проявлял к ней большой интерес» [11].

В этой ситуации генерал П.В. Родимов решил сделать ставку на А. С. Москалёва. Александр Сергеевич уже был в материале, его теоретические наработки по сверхскоростному полёту и дельта-крылу имели ещё довоенную известность. Учитывал генерал и ещё один, психологический, аспект. Ревностные отношения между И.В. Четвериковым и А.С. Москалёвым не для кого не были секретом, и П.В. Родимов ясно давал себе отчёт, что Александр Сергеевич приложит все усилия, чтобы добиться успеха в теме, оказавшейся не по зубам его оппоненту.

«Пётр Васильевич знал меня ещё по работе на Воронежском авиационном заводе (№18), знал о моей работе с дипломниками и о проектах выпускников по дальним сверхзвуковым бомбардировщикам. Их работу (и мою тоже) он видел на защите дипломов. Я ему рассказал, что, работая с увлечением, слушатели помогали и мне оценивать возможные направления в развитии авиации, что это было интересно для меня и как-то компенсировало мой уход из промышленности. Вспомнили ряд дипломных работ, в которых слушатели успешно разрабатывали дальние сверхзвуковые бомбардировщики, обладавшие большой дальностью полёта… Во всех проектах были использованы новые конструктивно-компоновочные решения с использованием крыла малого удлинения.

В конце разговора Родимов предложил мне возглавить работы над темой НИР «Исследование путей развития лётно-технических характеристик дальних сверхзвуковых бомбардировщиков». Одновременно быть её научным руководителем и ответственным исполнителем. Пётр Васильевич разъяснил мне важность поставленной перед академией задачи, и я дал согласие. Сразу же возник вопрос об условиях работы…Решили создать (пока внутри академическим приказом) научно-исследовательскую группу при инженерном факультете и привлечь к участию в научно-исследовательских работах специализированные кафедры, которые выделят в эту группу специалистов для проведения исследований.

Мне предложили ознакомиться с тактико-техническими заданиями по НИР и подготовить свои соображения о методе проведения исследования, потребном числе научных сотрудников и роли кафедр в научно-исследовательских работах. После этого доложить обо всём на Совете инженерного факультета, где после обсуждения вопроса должно быть принято окончательное решение делать или не делать НИР» [12].

Александр Сергеевич с удовольствием взялся за это дело. И дело тут не только в психологии. Он был твёрдо убеждён, что на сверхзвуковых бомбардировщиках ещё рано ставить крест. «Ведь я на основании ряда проработок проектов ДСБ, и со слушателями, и без них, довольно ясно представлял себе реальную возможность повысить качество самолёта на М>1 (сверхзвуковых скоростях), используя новые пути в компоновке самолётов, и мне была понятной возможная причина ошибки ЦАГИ. Во-первых, спешка из-за необходимости срочного ответа вышестоящему начальству, во-вторых, отсутствие специального исследования проблемы с разработкой новых компоновок самолётов и методик расчёта: аэродинамических, весовых, тепловых и т.п.

Имеющийся опыт и научная интуиция давали мне возможность представить себе пути решения проблемы. А ЦАГИ что? Это ведь тоже люди. В памяти у меня возник случай с проектом самолёта РМ-1, который получил два противоположных заключения ЦАГИ, которые давались в зависимости от обстановки и влияния на них начальства.

Ознакомившись с тактико-техническим заданием по теме, которая меня заинтересовала, я уже видел путь решения проблемы. Новые идеи в компоновках дальних стратегических бомбардировщиков уже были рассмотрены в дипломных проектах руководимых мною слушателей – Кондюрина, Михеидзе, Слёзкинского, Саликова, Москвита и др. Хотя расчёты и являлись приблизительными, так как проводились по существующим в то время методам ЦАГИ, то есть недостаточно точным для сверхзвуковых самолётов, но мы использовали уже имеющиеся материалы зарубежных продувок крыльев различной формы, в том числе и дельта-крыльев, которые в это время в США исследовались особенно интенсивно. Рассматривая проекты и теоретические работы ЦАГИ, можно было установить, что ни одна из рассматриваемых нами компоновок дальних стратегических бомбардировщиков не попала в серию продувок ЦАГИ и не исследовалась.

Всё говорило о том, что качество дальних стратегических бомбардировщиков на сверхзвуковой скорости полёта можно увеличить в сравнении с тем пределом, которые ему определило ЦАГИ. В работе при этом возникал ряд новых интересных проблем, которые должны были интересовать все кафедры инженерного факультета и многие кафедры других факультетов академии» [13].

С такими мыслями Александр Сергеевич и пришёл на заседание совета факультета, где и должна была решиться участь этого направления научных исследований. «С кратким сообщением выступил я, в котором сказал, что вопрос о дальних стратегических бомбардировщиках ещё не совсем ясен, что некоторые дипломные работы и НИР слушателей над проектами дальних стратегических бомбардировщиков не позволяют нам принять столь решительного мнения ЦАГИ о невозможности создания дальних стратегических бомбардировщиков с более высоким качеством, чем то, на которое указывает ЦАГИ, что область исследования сама по себе очень интересная и таит в себе много неожиданностей, т. к. исследована она очень слабо, что решение проблемы связано с изысканиями принципиально новых конструктивно-компоновочных решений, с разработкой новых методов исследований. В заключение я сказал, что такая работа будет очень интересна и полезна для всей академии» [14].

Однако, к удивлению Александра Сергеевича, большого энтузиазма его предложение у коллег не вызвало. Если отрицательную реакцию И.В. Четверикова он мог предвидеть, то осторожная реакция большинства других участников не сулила ничего хорошего: «…раз Москалёв берётся, то пусть и работает. Посмотрим, что из этого получится, вряд ли что-нибудь хорошее. Четвериков вроде уже брался, а что вышло? На этом и порешили» [15].

Тем не менее работа завертелась, стал складываться творческий коллектив. «В начале 1954 года группа была сформирована как проблемная научно-исследовательская лаборатория… Это была первая НИЛ в системе Министерства обороны. Её полное название было «Научно-исследовательская лаборатория по исследованию перспектив развития стратегических средств поражения». НИЛ-1 в составе: начальника НИЛ-1 Москалёва А.С., научного сотрудника Косяченко К.Л. и временно прикомандированных прочниста Чудина А.В., двигателиста Куландина А.А., силовика Боборыкина С.А., динамика Фатхуллина Х.К.» [16].

 Работа закипела. «Все участники НИР работали с громадным увлечением и очень дружно… Были рассмотрены несколько сотен тысяч вариантов дальних сверхзвуковых бомбардировщиков. Вскоре были получены первые результаты исследования, которые показали возможность создать реальные компоновки дальних сверхзвуковых бомбардировщиков, обеспечивающие получение значительно более высокое аэродинамическое качество на М>1(сверхзвуке), чем утверждало ЦАГИ, и возможности получения необходимой дальности полёта ДСБ, которая по предварительным расчётам оказывалась порядка 14 – 16 тыс. км. на оптимальной скорости порядка 2 800 – 3 000 км/ч и высоте 20 – 24 км. Аэродинамическое качество дальних сверхзвуковых бомбардировщиков при этом, оказывалось почти вдвое больше, чем тот предел, на который указывало ЦАГИ» [17].

Столь выдающиеся расчётные результаты позволили говорить о настоящем прорыве в деле проектирования дальних сверхзвуковых самолётов. С ними можно выходить уже на обсуждение всесоюзной авиационной научной общественности. «В июне 1956 года окончательные результаты проведённых исследований были вынесены на совместную с Краснознамённой военно-воздушной академией военно-научную конференцию для обсуждения научной общественности…На конференцию прибыли представители НТК ВВС, ВИВА им. Н.Е. Жуковского, ЦАГИ, СибНИА, НИИ 88, ОКБ В.М. Мясищева, А.Н. Туполева, С.В. Ильюшина ВИАМ, ЦИАМ и др.

Обсуждался главный вопрос – возможно ли в ближайшие годы (10 – 15 лет) создать дальний сверхзвуковой бомбардировщик с приемлемыми лётно-техническими характеристиками и в первую очередь с межконтинентальной дальностью полёта на сверхзвуковой скорости» [18].

Доклад Александра Сергеевича о результатах научно-исследовательских работ НИЛ-1 произвёл эффект разорвавшейся бомбы. «В самом деле, когда уже все считали, что (невозможность?) создания дальнего сверхзвукового бомбардировщика с большой дальностью полёта - установленный факт, и попытки отдельных ОКБ взяться за разработку таких дальних сверхзвуковых бомбардировщиков отвергались как заведомо нереальные, вдруг им сообщают, что всё это ошибка… Были и недоумевающие. Как же так получается, и кто же прав? ЦАГИ, обладающий всеми научно-техническими возможностями, или какая-то доселе неведомая группа учёных академии?» [19].

Специалисты ЦАГИ пытались возражать, ссылаясь на результаты продувок в сверхзвуковых аэродинамических трубах. На что получили аргументированный ответ: высокое аэродинамическое качество дальнего сверхзвукового самолёта было получено на моделях новых компоновок с дельтовидным крылом и сверхтонким крылом малого удлинения. Такие модели они ещё не продували.

И хотя специалисты ЦАГИ пытались отстаивать свои позиции, к чести руководства института надо сказать, что в конце концов, на совещании у министра авиационной промышленности П.В. Дементьева в январе 1957 года Владимир Васильевич Струминский признал обоснованность расчётов НИЛ-1, согласился с теоретической возможностью повышения аэродинамического качества сверхзвукового самолёта новых компоновок, хотя и заявил, что по-прежнему считает опыт критерием истины. Между ЦАГИ и Академией им. А.Ф. Можайского была достигнута договорённость о продувке аэродинамических макетов ДСБ Москалёва в Т-117. 

Причём подобные заявления звучали не только из уст ленинградских учёных. «Затем выступил В.М. Мясищев, который заявил, что его ОКБ также представляет себе практические пути совершенствования компоновок дальнего сверхзвукового бомбардировщика, но ЦАГИ упорно не даёт положительного заключения на подобные разработки…В целом военно-научная конференция поддержала работу академии и полученные выводы (см. Труды 1 ВНК, 1956)» [20].

Но гораздо более важной оценкой успеха труда А.С. Москалёва был интерес, который вызвала его работа в среде ведущих учёных и авиастроителей. «В академию стали приезжать конструкторы и учёные разных организаций для налаживания более тесных контактов. Наиболее интересным для нас было посещение представителей ЦАГИ во главе со Владимиром Васильевичем Струминским Владимира Михайловича Мясищева со своим заместителем Леонидом Леонидовичем Селюковым и Владимира Сергеевича Пышнова (научно-технический Комитет ВВС) …

С В.М. Мясищевым мы даже договорились об оказании помощи его ОКБ в разработке проекта и расчётах дальнего сверхзвукового бомбардировщика с высоким аэродинамическим качеством. Для этой цели Л.Л. Селяков задержался в академии и вместе с сотрудниками НИЛ-1 занимался изучением решённых нами проблем, промежуточных расчётов дальности дальнего сверхзвукового бомбардировщика и влияния на качество различных факторов» [21].

Так что именно благодаря этой огромной работе у Л.Л. Селякова к середине 1950-х годов сложился облик сверхзвукового тяжёлого межконтинентального самолёта, получившего обозначение М-50. При его проектировании нашли применение многие основные принципы создания тяжёлых сверхзвуковых самолётов, разработанные в том числе и А.С. Москалёвым. Часть из них не потеряла своей актуальности и до настоящего времени.

М-50 был построен в опытном экземпляре, начал проходить испытания, но вскоре вся программа была свёрнута (в рамках общего свёртывания авиационных военных программ в стране, в пользу широкого развёртывания ракетных систем различного назначения).

Нужно отметить, что по тем же причинам была свёрнута и программа создания американского сверхзвукового стратегического бомбардировщика B-70 Valkyrie. Нельзя не отметить, что помимо развития ракетной техники, причиной закрытия этих программ стало и то обстоятельство, что столь продвинутые проекты оказались слишком сложными для развития техники и авиационной науки 1950-х годов. Сверхзвуковые самолёты вступили в строй стратегической авиации СССР и США только в 1980-е годы. Но и В-1В Lancer и Ту-160 являются двухрежимными самолётами, то есть именно такими, которые ЦАГИ рекомендовало проектировать ещё в 1957 году.

А проблема стратегического паритета была решена не созданием несбиваемых стратегических бомбардировщиков, а запуском 4 октября 1957 года первого спутника. Так что позвольте мне в завершении доклада процитировать слова, которые Александр Сергеевич вычеркнул при редактировании своей рукописи: «Так иногда (правда очень редко) грубые ошибки могут принести и некоторую пользу. Переключив все силы и средства с дальних сверхзвуковых бомбардировщиков на создание стратегических ракет, Советский Союз оказался в этом виде вооружений впереди США, которые острой необходимости в таких ракетах не ощущали. С этого времени начался героический период создания МБР, блестяще завершённый С.П. Королёвым запуском ИСЗ, показавшим потенциальному агрессору наши возможности в случае его нападения» [22].

Литература:

1. Москалёв А.С. Голубая спираль-2 [Рукопись]. Ленинград, 1982. С.4.
2. Там же. С.16.
3. Там же. С.27.
4. Там же. С.35.
5. Там же. С.27.
6. Там же. С.29.
7. Там же. С.30.
8. Там же. С. 38.
9. Там же. С.39.
10. Там же. С.41.
11. Там же. С.42.
12. Там же. С.44.
13. Там же. С.49.
14. Там же. С.45.
15. Там же. С.50.
16. Там же. С.52.
17. Там же. С.55.
18. Там же. С.62.
19. Там же. С.64.
20. Там же. С.65.
21. Там же. С.69.
22. Там же. С. 38.